Monday, November 19, 2012

Чай пили, ложки били, по-турецки говорили....

багульник
Не знаю, почему, но в последнее время все чаще вспоминаю детские годы, проведенные в Сибири и Бурятии/Северобайкальске. Интересно, есть куча всего, что память отказывается сохранять - людей, повстречавшихся вчера, причину того, что сейчас ноет указательный палец левой руки, обиду, заработанную несколько лет назад, места, где я была совсем недавно, а Кичеру и Северобайкальск я буду помнить, пожалуй, до конца дней.
Все картинки, связанные с вышеуказанными местами, не сразу соединяются воедино: это требует времени. Память подобно ленивому творцу, смакующему экстатическое действо созидания, начинает искать кадры моей маленькой истории - их очень много, но они рассыпались по всей жизни, может, чуть-чуть запылились, к ним надо относиться очень бережно. Одно неверное, резкое движение и кусочек чего-то очень важного может закатиться далеко-далеко и после этого его будет очень трудно отыскать.
Когда я думаю о Кичере, я вспоминаю Тайгу. Наши дома находились в непосредственном соседстве с ней. Там всегда был снег по колено (взрослое), если не выше. Помню, однажды под Новый Год, мои двоюродные братья запугали меня ведьмой, прячущейся в большом ящике, в коридоре. Страх был настолько силен, что потом, спустя много лет, я могла поклясться, что точно видела эту ведьму, хоть и помню, что потом, из ящика выпрыгнула сестра. У меня с папиной стороны много двоюродных братьев и сестер. Каждый из них дорог мне пуще родного и я очень горжусь ими, скучаю и люблю. Детство без них было бы лишено сказочности, которой я так дорожу. Запах горящих дров - то, что было естественно тогда и что искалечило целое поколение детишек потом, в 90-е, в Армении. Лев любит этот запах, а я разрываюсь между "люблю" и "ненавижу", потому что мой мозг не может однозначно реагировать на этот раздражитель. Может, это немного связано с принципом неопределенности?.. :)) В Кичере было всякое - плохое, хорошее. Одно из самых жутких воспоминаний, это мои больные уши. А не заболеть made in Armenia организму в такой нечеловеческий дубак и сильную влажность, было невозможно. Уши болели так, что казалось, они скоро взорвутся и только тогда придет вожделенное облегчение. Занавес.
Северобайкальск.
озеро Байкал
Это в первую очередь мой детский сад "Гулливер". Становление моей личности среди русских и бурятов. Репрессии и радость со стороны ребят. Любовь к Максиму (блин) и бесчисленные акты наказания за плохое поведение, выражающиеся становлением в угол миллион раз наравне с мальчишками. Слово "говно", которое я узнала благодаря собачьим какашкам, увиденным нашими ребятами. Еще очень долго после этого я думала, что говно - это собачий экскремент, с белым оттенком. Игра в жмурки, в которую я бы и сейчас поиграла с удовольствием. Волшебное слово "профилактика", о котором все слышали, но смысл которого знали далеко не все. В один из полуденных часов, посвященных сну, ты слышишь, как тебя будит воспитательница и шепотом говорит о том, что надо вставать, потому что тебя повезут на профилактику. Счастье от этих слов. Великое, неописуемое состояние коматозного счастья. Едем еще с несколькими "избранными" на автобусе куда-то загород. Вижу деревянное здание, остальное описание расплывается в памяти. Мы отправляемся на фундаментальный медосмотр. Потом баня. Нас отдраивают воспитательницы. Думаю, будто последний раз в жизни моюсь. Чувствую себя униженной от этого, но ощущение "избранности" не отпускает, и по сему, мне все равно хорошо. Потом нас рьяно сушат полотенцем и отправляют по сказочно-деревянным лестницам куда-то наверх - пить липовый чай. Ммммм... не забуду никода этот магический вкус. (После этого я всего раз наслаждалась дивным этим напитком, когда вместе с классом своего профессора по фортепиано ездила в Кировакан. Помню, у меня случился ступор от этого давно забытого, волшебного вкуса. Ощущение счастья накрыло с головой). Вся атмосфера "профилактики" была будто нарисована самим Васнецовым или Билибиным, которых я обожаю с самого детства. Родители всегда баловали меня редкими книгами и я просто учитывалась ими. Параллельно с литературой были еще диафильмы, которые по сей день бережно хранятся дома. Благодаря им я оказывалась в сказках Пушкина (но, конечно, не только Пушкина - моя "диафильмотека" была очень большой) и заодно учила их наизусть. Мама никогда не пропускала новое поступление диафильмов, чем радовала меня до икоты. Детсадовские дни рождения, проходившие так замечательно, так торжественно, с традиционным "как на Ванины именины испекли мы каравай, вот такой вышины, вот такой ширины". Радость от всего происходящего. Как мы с Олей Огурцовой мочили водой платки и потом жевали их, искренне наслаждаясь вкусом мокрой ткани. Как я ненавидела (и до сих пор ненавижу) молочную пенку и как сходила с ума (и до сих пор схожу) по гороховому супу. Теплица моего детсада, с каким-то особым запахом, где зимой росли помидоры и огуцы, где было тепло и здорово. Мой первый педагог по фортепиано, к которому мама отвела меня в 3 года (жесть!). Пъеска, слова которой до сих пор звучат в голове "Во саду ли, в огороде выросла капуста. Мальчик девочку целует, думает игрушка" (в тот день Лев от души постебался над русским фольклором). Мама, у которой тогда были длинные волосы и красная заколка. Она работала в ТБЦ, где они с Любовью Николаевной были художниками-оформителями. Помню запах гуаши (почему-то запечатлелся именно красный цвет, которым мама выводила каллиграфически-совершенные буквы), булочки с сахаром, из соседней булочной - самые вкусные булочки на свете, маринованные грибы Любови Николаевной, ее внука, который, когда узнал, что мы собираемся обратно, в Ереван, сполз по стене прихожей и сказал "не уезжай, я тебя люблю". Фигасе, в 5 лет четко знать, что любишь кого-то. Респект! Площадь в Новом Городе, как назывался центр города, где под Новый Год строили огромную горку для катания, эдакий прородитель американских горок, спускаясь по которой, душа в пятки уходила. Каток, построенный в старом, сказочном стиле, где я впервые встала на коньки, где мы катались вместе с дедушкой, который приезжал навестить нас. Запах багульника - самый потрясающий, навсегда пленивший мое обоняние, Оксана - дочка папиного друга, которая была старше меня, но которая так хорошо понимала мои шутки и плакала над ними до слез, ходила со мной к озеру, терпела, когда подскользнувшись на камнях, я хваталась за ее русый хвост, чтобы не оказаться в холодной воде Байкала, иногда присматривала за мной, когда родителей не было дома, придумывала игры с мамиными необычными серьгами в главных ролях, пила кофе, приготовленный мной из раздавленных старой кофемолкой кофейных зерен (ибо ни у кого из нас не было сил молоть кофе этой штуковиной), возилась со мной, когда я ходила к ним в гости, давала свои сапоги, которые были мне велики на 8 размеров, только бы я не промочила ноги по пути в кинотеатр, в котором шел фильм с участием Брюса Ли. Место на обрыве у озера, куда мы ездили на шашлыки. И, снова, запах багульника, усиливающийся после дождя. Кристально чистая вода Байкала, ели, прибрежные камни, самых замысловатых форм, целый мешок которых я притащила с собой в Ереван.
Нижнеангарск, находившейся к югу от Северобайкальска, в который вела витьеватая дорога. Там были дома с синими ставнями. Ставни... Улыбаюсь.. Сувенирный магазин, самым ярким товаром которого была для меня матрешка. (Потом через много лет папа привез мне матрешку круче той, в магазине, где самая маленькая была еле видна). Арина из детского сада, которая была самой красивой девочкой в саду, на которую я так хотела быть похожей, с которой мы не ладили. Потом как-то стоя с мамой в очереди в булочную, она прибежала, мы разговорились и она потащила меня показывать свой дом, который оказался за три девять земель. Мама уже думала, что меня убили и съели. Очень рассердилась на меня. Но это стоило того. Парад, во время которого, я сидела на плечах у папы. Мое любимое лакомство - кедровые орешки, маленькие размеры и труднодобываемость которых отнюдь не остонавливали меня, а наоборот, разжигали инстинкт охотника.... Самолеты. Все детство напролет. Синие ступени, ведущие на второй этаж боинга, аэропорты, залы ожидания, голос женщины, которая пыталась унять пассажиров, скопившихся из-за какой-то неполадки, пытающихся любой ценой попасть куда собирались, "женщины и дети" впервые услышанное мною, ставшее стимулом для активности среди вышеупомянутых, непонятное тогда и тем более сейчас. Почему женщины и дети? А мужчины? А как же они? Истории о том, как стюардесса взяла мамино разрешение отвести меня к командиру экипажа, который возился со мной долгое время и не хотел возвращать законной родительнице.
Спасибо за то, что это все было. Потом, может еще что-то вспомню. Обязательно запишу.

Z

No comments:

Post a Comment